Требуются отдыхающие - Страница 71

Люська достала из сумки сигареты.

– Я покурю, можно? – спросила она, оглядываясь по сторонам. На самом деле как-то рука не поднималась во всей этой хрустальной чистоте и прозрачности дымить и портить воздух. По-другому и не скажешь, но пить кофе без сигарет Люська не могла.

– Конечно! – Сергеев полез в прикроватную тумбочку и достал оттуда пепельницу с зажигалкой.

Люська закурила.

– Красота! Спасибо. Ничего нет лучше хорошего кофе с сигаретой на завтрак.

– Люсь, а зачем тебе домой ехать-то? – спросил Петр, отодвигая штору и открывая окно.

– Ну! Надо зачем-то, – Люська пожала плечами. Мысль о том, чтобы остаться, почему-то даже не приходила ей в голову.

– Зачем?

– Петя, так вообще положено.

– Кем положено? У тебя сын с родителями в отъезде. Дома никого нет, кота кормить не надо, собаку выгуливать тоже.

– А рыбки?

– У тебя есть рыбки?

– Нет. Так, для порядка спросила.

– У тебя четыре дня выходных. Законных.

– Угу!

– Я требую, чтобы ты их провела со мной.

– Ты уже не председатель совета директоров. Ишь растребовался!

– Ну, Люсь! – Петр подошел к ее креслу сзади, наклонился и потерся лбом о Люськин затылок. Это был серьезный аргумент. Против этого, как оказалось, Люська устоять не могла.

– Хор. Что будем делать? Огласите, пожалуйста, список!

– Как что? Как что? То, что до сих пор делали, то и будем.

– Четыре дня?!!!

– Ну, съездим пообедаем куда-нибудь. Но это только, если вдруг проголодаемся.

И они стали целоваться.

На третий день этого сумасшествия Люське позвонил Гвоздев. Они с Петром в тот момент загорали на лужайке, пили вино и ели клубнику, которую домработница закупила в поселковом магазине. Люська как-то странным образом поняла, что звонит именно Гвоздев, еще когда только услышала звонок.

– Люсь, у меня тут окошко в делах образовалось, может, прилетишь ко мне в Амстердам? – раздалось из телефона. Вот так, с места – в карьер, даже не поздоровался. Она ему что, девочка по вызову?

Люська посмотрела на Петра. Тот взял сигарету, закурил и с отсутствующим видом отвернулся от Люськи. Наверное, тоже понял, кто звонит. Однако уходить никуда не собирался.

– Нет, я не могу, – Люська тоже вставила в рот сигарету. Петр щелкнул зажигалкой и она затянулась.

– А хочешь, я к тебе прилечу? – поинтересовался из телефона Гвоздев.

– Нет, не хочу, – Люська прислушалась к себе и поняла, что действительно не хочет. Она вообще теперь хочет только одного – быть рядом с Сергеевым.

– Что-то случилось? – в голосе Гвоздева почувствовалось замешательство.

– Ага, случилось. Ты опоздал слегка, – Люська нажала на отбой. Потом посмотрела на трубку и выключила телефон.

Петр встал со своего шезлонга, подошел к Люське и присел около нее на корточки.

– Люся! Мы с тобой взрослые люди, – сказал он, глядя Люське в глаза.

– Угу! – согласилась она. – Очень взрослые. Ты вон вообще старик. Ванька тебя раскусил сразу. Как говорится, устами младенца…

– Переезжай ко мне.

– С ума сошел!

– Почему?

– Вот так ни с того ни с сего? Это же неприлично.

– Здравствуйте! Чего неприличного? И почему, ни с того ни с сего? Очень даже с того! Очень даже с сего!

– Ну, положено ухаживать, встречаться, ну, всяко-разно.

– Я за тобой уже почти полгода ухаживал. Или ты не заметила?

– Заметила.

– Цветы, правда, не дарил еще ни разу, но это я наверстаю. Сама знаешь, повода не было. Еще чего придумаешь?

– Ванька. Сын мой.

– С нами будет.

– Ему в школу надо ходить.

– Ерунда какая! Сейчас он приедет и доучится до конца года. Там две недели осталось. Мой водитель его будет в школу и из школы возить. А с сентября пойдет здесь в нашу местную супер-пупер-наворочанную школу. У него как с языками?

– Получше, чем у меня, но немного.

– Понятно. Школа в Купчино. Я ему на лето найму репетиторов. Люся, это все такие глупости. Решим проблемы.

И тут Люська заревела. Вот это его «решим проблемы». Вот оно! Самое главное, чего ей не хватало всю жизнь.

– Чего ты? – испуганно спросил Петр.

– От радости.

– Напугала меня.

Он взял Люську за руку и потащил в дом. Обцеловал ее всю, после чего они опять не удержались и любили друг друга, как настоящие двадцатилетние молодожены, а не какие-нибудь там старперы после сорока.

Потом Петр хриплым голосом сказал:

– Люсь, я тебе должен рассказать кое-что очень важное!

– Валяй, – ответила Люська и устроилась на кровати поудобней.

И он ей все рассказал. И про Таньку, и про свою любовь, и про наркоту, и про Каемкина, и про настроения советской молодежи. Во время его рассказа брови Люськи поползли наверх, и она с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Конечно, ей было жаль Сергеева и незнакомую ей Таньку, но все это было так давно… И было удивительно, что Петр до сих пор сильно переживал из-за этих событий, вон даже не решался Люське о них рассказывать. Наверное, боялся, что она заклеймит его позором и уйдет навсегда. Люська даже представила, как она, оскорбленная моральным обликом своего любимого, бежит по пшеничному полю с развевающимися волосами. И на весь экран ее голубые глаза, заполненные слезами. Стоп. Снято!

– Бедный, мой, бедный! – жалостно сказала Люська, когда Петя закончил свой рассказ. Она погладила его по голове. – Слушай, чтоб тебе было не так обидно, я тебе тоже расскажу кое-что важное и секретное! У меня сиськи искусственные. В смысле, частично не настоящие.

Петя уставился на Люську круглыми глазами, разинув рот, потом он заржал, как ненормальный, и уткнулся носом Люське в грудь. Прямо в ее искусственные сиськи.