Требуются отдыхающие - Страница 52

К оглавлению

Когда они уже ели горячее, официант принес еще одну бутылку того же вина. Было очень вкусно, и Люська слегка захмелела.

– Щас спою! – сказала она.

– Давай, а я буду танцевать.

– Думаешь, тогда с нас денег за еду не возьмут?

– Нет, не думаю. И денег возьмут, и наваляют еще, как следует, за нарушение общественного порядка. Пойдем-ка домой.

– Домой? – удивилась Люська.

– Я имею в виду отель, – строго сказал Гвоздев.

Он достал из бумажника пачку денег, отсчитал требуемую сумму и помог Люське надеть куртку. Обратно они шли молча. Люська крепко держалась за руку Гвоздева и думала о том, что сейчас они расстанутся и больше никогда друг друга не увидят. У Люськи заболело сердце, в районе солнечного сплетения заныло, и она почувствовала, что ей стало нестерпимо страшно. Люська категорически не хотела выпускать Юрину руку.

– Юра! – позвала она перед входом в отель.

– Молчи, – ответил он и сжал ее руку еще крепче.

Парень на рецепции, увидев их, заулыбался и чего-то сказал Гвоздеву. Юра помахал ему рукой. В лифте с ними ехала пожилая пара. Люська с Юрой вышли из лифта на пятом Люськином этаже.

– Давай ключ, – потребовал Гвоздев.

Люська послушно протянула ему пластиковую карточку. Он открыл номер и буквально впихнул туда Люську.

– Я сейчас сдохну, наверное! – сказал он и поцеловал Люську. После этого они стали срывать друг с друга одежду и Люська очнулась только уже стоя в душе, крепко всем телом, прижавшись к Юре.

Потом они лежали, обнявшись на кровати, и Люська ревела белугой, рассказывая Юре, какой он гадский гад, и как ей было без него плохо.

– Поехали со мной к Марку, – попросила она сквозь слезы.

Юра погладил ее по голове и прошептал:

– Не могу, солнышко мое, у меня важные переговоры.

– А я обратно опять через Амстердам полечу, через три дня, – сообщила Люська с надеждой в голосе.

– Меня уже здесь не будет, – грустно сообщил Юра, и ей опять захотелось стукнуть его по голове своей огромной сумкой.

– Гад и скотина, – Люська отвернулась и нырнула с головой под одеяло.

Юра притянул ее к себе.

– Люсь! Ты забыла, наверное, как ты любишь свое родное Купчино. У меня квартира в Москве, квартира в Куало-Лумпуре и дом в Камбодже. Честно тебе скажу, что в Купчино я не вернусь.

Люська моментально вывернулась из рук Гвоздева, вынырнула из-под одеяла и уставилась на него.

– Ты ограбил банк?

– Нет, я давно свою поляну разрабатывал, так сказать, параллельно основной работе, где мы трудились вместе с Тимониным. Я был рядом с тобой, пока бизнес мой не потребовал моего плотного в нем участия. Ты же из своего Купчино выезжать ни за что не захотела бы.

– Я и сейчас не хочу! Ни в Москву, ни тем более в Лумпур этот, прости господи. Ваньке же в школе надо учиться. Какой Лумпур?

– Ну, как знаешь, – Юра встал, подошел к окну и закурил.

Люська смотрела на его красивую мускулистую спину и почему-то вспомнила рассуждения Панкратьевой о мужских задницах. Мол, каждой женщине соответствует исключительно определенный свыше мужчина. И эта его определенность заключается в форме его задницы. Женщина, как эту особую форму видит, так у нее включается внутри радар по типу «свой-чужой». Она тут же своего мужчину распознает и тащит его к себе в нору. Вот придумает же! Однако, глядя на задницу Гвоздева, Люське трудно было не согласиться с подругой. Хотелось в эту задницу вцепиться и искусать. Что он там про Лумпур свой говорил? Нельзя его с такой задницей никуда одного отпускать. Ни в коем случае!

– Юр, я ж говорю, что «не хочу», а не «не поеду»! Куда я без тебя? Я ведь чуть не померла от горя. Вот только надо все обдумать и спланировать. Нельзя же так с бухты-барахты. Знаешь, а я тебе свитер купила на Новый год. Финский с оленями, очень красивый. Думала, что будет чудо, и ты приедешь.

– Я хотел, очень хотел, но не смог. Я в это время в тюрьме сидел.

Люська разинула рот.

– Так и знала! Бизнес ведешь с разбойниками голландскими. Чего упер-то?

– Ничего я не упер, – Гвоздев рассмеялся, принес из ванной два стакана и плеснул в них виски из минибара. Один стакан он протянул Люське.

– Было просто мелкое недопонимание с местными органами. Потом разобрались и меня выпустили. Но время ушло.

Они молча выпили, еще покурили и опять накинулись друг на друга.

Утром, когда Юра уже ушел к себе, Люська стояла под душем и думала, что наверное уже готова ехать за Гвоздевым на край света. Даже в Лумпур этот, прости господи!

Она привела себя в порядок, поглядела в зеркало и осталась довольна увиденным. Может быть, ее бессмертная душа и находится в теле примитивной обезьяны, но сегодня эта обезьяна Люське особенно нравилась. Она вспомнила свои детские разочарования в себе и очки от косоглазия. Ха! К сорока годам Люськина обезьяна просто расцвела. Конечно, не без помощи докторов и чудодейственных препаратов. Но кто об этом знает? Главное результат. Люська вздыбила феном свои коротенькие волосы, как в свое время учил ее Шефер, и стала еще больше похожа на рок-звезду.

Когда она спустилась к завтраку, Юра был уже в ресторане. Увидев Люську, он не мог скрыть своего восхищения, да и остальные туристы и командированные проявили к ее появлению неприкрытый интерес. Конечно, когда по телику футбол не показывают, мужикам ничего не остается, как замечать вокруг себя прекрасных женщин и оказывать им разные знаки внимания.

– Я отвезу тебя в аэропорт, – сказал Гвоздев.

– Надеюсь, – ответила Люська, поглощая яичницу с беконом.

– Когда самолет?

– В два часа.

– Так у нас еще есть время, – морда Гвоздева расплылась в плотоядной улыбке.